«Малые супружеские преступления» расследуются на сцене Камерного драматического театра. Эрик-эммануэль шмитт - малые супружеские злодеяния Маленькие супружеские преступления
ЖИЛЬ . Пардон?
ЛИЗА (повеселев). Это я тебя цитирую. Поскольку любое клише вызывает у тебя ярость, избитое выражение ты дополняешь таким образом, чтобы сделать его просто идиотским. Стоит кому-нибудь воскликнуть «Тихий ангел пролетел», ты всегда дополняешь: «В зоопарке много дел», или же: «И тихонько попердел».
Она смеется. Но не он.
Собственные старые шуточки его не греют.
ЖИЛЬ . Есть от чего прийти в уныние.
ЛИЗА . Да.
Разочарование Жиля вызывает у Лизы прилив веселья.
ЖИЛЬ . Неплохо вы развлекались на пару. Но стороннему человеку этот юмор нравился меньше. (Пауза) Сегодня этот сторонний человек - я.
Поняв, что она его обижает, Лиза посерьезнела.
ЖИЛЬ . Где произошел со мной несчастный случай?
Лиза поспешно отвечает:
ЛИЗА . Там.
Берет его за руку и ведет к подножью деревянной лестницы, ведущей на антресольный этаж.
ЛИЗА . Спускаясь по лестнице, ты обернулся, сделал неловкое движение, потерял равновесие и ударился затылком об эту балку.
Жиль изучает место происшествия, что не вызывает у него никаких воспоминаний. Вздыхает.
ЖИЛЬ . Наверное, напугал тебя?
ЛИЗА . Ты был без признаков жизни. (У нее дрожат руки) Когда ты обернулся, мы разговаривали. Я сказала что-то, что тебя удивило, рассмешило или… уж и не знаю что. Ты бы не упал, если бы я молчала. Я чувствую себя виноватой. Это из-за меня.
Жиль пристально на нее смотрит.
ЖИЛЬ . Как это страшно…
ЛИЗА . Что?
ЖИЛЬ . Не вспомнить.
Расчувствовавшись от этого признания, Лиза начинает рыдать. Он прижимает ее к себе, чтобы утешить. Но вместо того, чтобы разделить ее чувства, он продолжает рассуждать.
ЖИЛЬ . Я растяпа?
ЛИЗА . Нет.
ЖИЛЬ . Раньше я падал?
ЛИЗА . Никогда.
ЖИЛЬ . А ты?
ЛИЗА . Я - да. Несколько раз. Ты видишь! Я должна была быть на твоем месте. О, если бы я могла оказаться на твоем месте…
ЖИЛЬ . Ты бы чувствовала себя лучше?
ЛИЗА . Да.
Машинально продолжая утешать Лизу, он баюкает ее, гладит по голове.
ЖИЛЬ . Ну, ну… это просто несчастный случай… ты не можешь быть виноватой в несчастном случае…
Поскольку она постепенно начинает успокаиваться, он отпускает ее и садится к своему письменному столу на вертящийся стул, совершая на нем полный оборот.
ЖИЛЬ . В сущности, я стал вроде героя моих романов инспектора Джеймса Дёрти: веду расследование на месте преступления.
ЛИЗА . Преступления? Какого еще преступления?
ЖИЛЬ . Это только так говорится. Впрочем, кто знает, не произошло ли здесь, на самом деле, какого преступления?
ЛИЗА . Пожалуйста, прекрати эти игры.
ЖИЛЬ . Входя сюда, я не помнил ничего, но у меня было такое чувство, будто здесь произошло нечто серьезное. Что это было? Бред? Интуиция? Возвращение памяти?
ЛИЗА . Влияние профессии. Ты пишешь мрачные детективы. Любишь страх, подозрения и предположения, что худшее - впереди.
ЖИЛЬ . Впереди? Мне казалось, что оно уже случилось.
ЛИЗА . Стало быть, ты переменился: раньше ты всегда говорил, что нас ждет только худшее.
ЖИЛЬ . Я - пессимист?
ЛИЗА . Пессимист в мыслях. Оптимист в поступках. Ты живешь так, словно веришь в жизнь, а пишешь так, будто совсем в нее не веришь.
ЖИЛЬ . Пессимизм остается привилегией мыслящего человека.
ЛИЗА . Никто не заставляет тебя мыслить.
ЖИЛЬ . Но никто не заставляет и действовать.
Снова они вперились взглядами друг в друга. Как враги. Каждый хотел бы сказать куда больше, но не осмеливается.
ЖИЛЬ . Странная вещь амнезия. Как бы ответ на вопрос, которого не знаешь.
ЛИЗА . Какой вопрос?
ЖИЛЬ . Как раз его-то я и ищу.
Оба не двигаются. Время остановилось.
ЛИЗА . Как ты себя чувствуешь?
ЖИЛЬ . Что, что?
ЛИЗА . Как самочувствие?
ЖИЛЬ . Довольно скверное, а что?
ЛИЗА (напряжена). То, что твой интеллект, как мне кажется, сохраняет отличную форму. И мне больно видеть, как ты не имеешь доступа к памяти при столь очевидных достоинствах полемиста.
ЛИЗА (горестно). Ты помнишь…
ЖИЛЬ . Нет. Я помню только то, что я не такой!
ЛИЗА (жалобно). О, Боже, неужели всё снова начнется.
ЖИЛЬ . Что начнется снова?
Не отвечая на вопрос, Лиза берет себя в руки. Подходит к нему, бросает ему в лицо диванную подушку.
ЛИЗА (жестко). Ты никогда не терял память. Всё помнишь.
ЖИЛЬ . Нет. Это не так.
ЛИЗА . Я тебе не верю. Ты помнишь.
ЖИЛЬ . Частично.
ЛИЗА . Я больше тебе не верю.
ЖИЛЬ . Память ко мне возвращается, но какие-то пробелы остаются.
ЛИЗА (продолжает лупить его подушкой). Ты всё помнишь!
ЖИЛЬ . Только не последний день.
ЛИЗА (замирает с подушкой в воздухе). Последний день?
ЖИЛЬ . День, когда произошел несчастный случай. Ничего не могу вспомнить.
ЛИЗА (снова обрушивает на него серию ударов). Выдумки! Всё ты знаешь, издеваешься надо мной!
ЖИЛЬ . Но только не о последнем дне!
ЛИЗА . Твоя мнимая амнезия - это пытка, которую ты придумал, чтобы меня наказать, сварить на медленном огне. Заставить устыдиться. Насладиться моими дурацкими ответами. Ты…
ЖИЛЬ (искренне). Наказать тебя за что, Лиза?
Она перестает с ним драться и испускает сдавленный смешок. Он хватает ее за руки.
ЖИЛЬ . Наказать тебя за что?
Она пытается высвободиться, но, поняв в какой-то момент, что он не вкладывает в свой вопрос ни иронии, ни двусмысленности, успокаивается. Пожимает плечами.
ЛИЗА . Извини. Ты провел две недели в больнице под наблюдением врачей, медсестер, принимал лекарства и восстанавливал силы, а я здесь одна грызла ногти. Мною никто не занимался. Хочу, чтобы кто-нибудь обо мне позаботился.
Он с изяществом целует ей руку.
ЖИЛЬ . Мой череп - открытая книга, в которой недостает страниц. Преимущественно последних. Никак не могу припомнить тот день, когда произошел несчастный случай.
ЛИЗА . Совсем не помнишь?
ЖИЛЬ . Совсем. (Смотрит ей в глаза). Клянусь тебе.
Она осознает, что он говорит искренне.
ЖИЛЬ . Подозреваю, что я должен принести тебе свои извинения.
ЛИЗА . Да.
ЖИЛЬ . Много извинений?
ЛИЗА . Сомневаюсь, что тебе удастся рассчитаться по твоим долгам.
ЖИЛЬ . Память вернулась ко мне в понедельник. Чем дальше, тем больше. Как будто губка набухала под капельницей. В этот понедельник, не знаю, почему, но тебя не было. И я, ни слова не сказав докторам, разбухал в одиночестве, обретая грани нашей с тобой истории, нашего брака, нашей любви. Я был горд. Я был счастлив. Во вторник, только ты вошла, я был готов обо всем тебе объявить, но ты остановила меня своей ложью. Первой.
ЛИЗА . Я?
ЖИЛЬ . Ты принесла мне книги, коллекцию детективов, дабы стимулировать мою память. Однако, один из романов ты забыла принести. Какой? . Сверившись со списком, я обратил на это твое внимание. Ты ответила, что это не имеет значения, так как я ненавидел эту книгу и сожалел, что вообще ее написал. И вот, эта милая ложь, высказанная столь категорично, заткнула мне рот.
Лиза что-то бурчит, не пытаясь отрицать.
ЖИЛЬ . Я начал размышлять. «Малыми супружескими злодеяниями» я всегда был горд. Всем, кому не лень, я повторял, что, если надо будет выбрать из всех моих романов один, то именно этот. Ты же спокойно утверждала совершенно обратное.
ЛИЗА . Согласна, я выдала свое мнение за твое. Это так серьезно?
ЖИЛЬ . Нет. Но что тогда серьезно?
ЛИЗА (обороняясь). «Малые супружеские злодеяния» не имели никакого успеха.
ЖИЛЬ . Успех не сопутствовал и некоторым другим моим романам.
ЛИЗА . Но «Малым супружеским злодеяниям» он сопутствовал в наименьшей степени. Существует разница между нулевым уровнем и тем, что ниже нуля.
ЖИЛЬ . Это не имеет значения, Лиза, ведь когда ты высоко оцениваешь одно из моих произведений, тебе не нужна ничья поддержка, и ты готова броситься на его защиту против любого.
ЛИЗА . Это правда, я ненавижу «Малые супружеские злодеяния» , которые ты обожаешь. И снова спрашиваю: это так серьезно?
ЖИЛЬ . Нет. Потому что в тот же день, когда ты мне солгала, я осознал, что в глубине души согласен с тобой. (Поворачивается к ней). Я ненавидел эту книгу, сам того не зная. Твоя ложь обернулась моей правдой. Моей новой правдой.
Она пристально вглядывается в него, заинтригованная и не уверенная, что правильно его понимает.
Он достает с полки роман, о котором идет речь.
ЖИЛЬ . «Малые супружеские злодеяния» , сборник новелл, следовало бы сказать очень скверных новелл, настолько разворачивающиеся в них события погрязли в пессимизме. Супружескую пару я описываю как сообщество убийц. С самого начала супругов объединяет насилие, плотское желание, которое бросает их друг к другу, заталкивает одно тело в другое в поту, под аккомпанемент хрипов и стонов, борьба, остановленная лишь истощением сил, и перемирие под названием удовольствие. Затем двое убийц, если они недобрали своё в брачном союзе, выбрав перемирие, объединяются для борьбы с обществом. Они станут требовать прав, льгот, привилегий, использовать свои драки, своих детей, чтобы добиться внимания и уважения других. И здесь жульничество возводится в степень шедевра! Оба врага теперь готовы всё оправдать во имя семьи. Семья - вот вершина их обмана! Ибо они оставили свои грубые и плотские объятия ради оказания услуги всему роду человеческому и смогут теперь раздавать пинки и затрещины во имя воспитания, бесцеремонно навязывая всем свою глупость, вредоносность и шумливость. Семья, или эгоизм в одеждах альтруизма… Со временем убийцы стареют, их дети разъезжаются, чтобы создать новые союзы убийц. И теперь состарившиеся грабители, не имея больше выхода для насилия, кончают тем, что накидываются друг на друга, как во времена их первых свиданий, но воплощается эта страсть уже не в движении бедер, не в сексуальных ударах, а в других формах. Отныне это удары, более изощренные, удары зловредности. Всё дозволено в этой борьбе - нервные тики, болезни, глухота, безразличие, слабоумие. Выигрывает тот, кто первым оплачет другого. И вот супружеская жизнь, союз убийц, которые сначала кидаются на других, потом - друг на друга, долгая дорога к смерти, усеянная трупами. Молодая пара стремится освободиться от окружающих. Пожилая пара - от партнера по браку. Когда вы смотрите на новобрачных, попытайтесь угадать, кто из двоих станет убийцей.
Лиза насмешливо аплодирует.
ЛИЗА . Браво! Я аплодирую, чтобы не блевануть.
ЖИЛЬ . Почему я это написал? Ведь думаю я совершенно иначе.
ЛИЗА . Когда я спросила тебя об этом, ты ответил: потому что такова действительность.
ЖИЛЬ . Возможно, она и такова, но зачем представлять себе действительность, как она есть? Отчего не представить ее такой, какой ты хочешь ее видеть? Ведь супружеская пара - не порождение действительности, а порождение взаимной мечты, не так ли?
Поскольку Лиза не отвечает, Жиль с жаром продолжает.
ЖИЛЬ . В тот вторник, когда я осознал, что ненавижу книгу, которой раньше так гордился, я решил смолчать и дать тебе возможность представить мне меня таким, каким ты хотела меня видеть. Возможно новый Жиль Андари, описанный тобой и сожалеющий о свершенных им Малых супружеских злодеяниях , стал бы лучше предыдущего. Версия исправленная и дополненная. Следовало ею воспользоваться. И мой несчастный случай должен был этому послужить. Я замкнулся в своей лжи, только чтобы послушать тебя, Лиза, ни для чего другого. Послушать и понять, с каким человеком тебе было бы хорошо.
ЛИЗА . Не очень-то честно.
ЖИЛЬ . Что?
ЛИЗА . Так себя вести.
ЖИЛЬ . Мое поведение не хуже твоего. Но столь же поучительно. Я действительно уступил наслаждению быть рожденным заново женщиной, которую люблю. Я попытался стать похожим на желаемое тобой. Кусочек от меня настоящего, кусочек - от улучшенного, достоинства - в любом наборе, муж по заказу. Но…
ЛИЗА . Но…
ЖИЛЬ . Вначале ко мне вернулась память, и я понял, что швы на новеньком персонаже, которого ты из меня сотворила, вот-вот лопнут. А потом… я никак не мог понять, куда ты хочешь привести. Одно с другим не сходилось.
Седьмой сезон проекта «Драма_talk: между текстом и театром» в литературном кафе «Безухов» носит подзаголовок «pièces de pièces» и посвящён французской драматургии ХХI века. Как и прежде, главная цель проекта - знакомство с современными пьесами и открытое обсуждение текстов, представленных в виде читок нижегородскими и московскими режиссёрами.
Эрик-Эммануэль Шмитт - вероятно, самый известный в мире французский современный автор. Его диссертация по философии «Дидро и метафизика» парадоксальным образом превратилась в пьесу «Распутник», экранизированную Габриэлем Агийоном с Фанни Ардан в главной роли. А в фильме «Опасные связи» по пьесе Шмитта снялись Катрин Денёв и Настасья Кински. Позже драматург и сам занялся кинорежиссурой, сняв два фильма.
Эрик-Эммануэль Шмитт - автор двух десятков романов и повестей. Пожалуй, самым известным остаётся «Цикл незримого»: «Миларепа» на тему Буддизма, «Месье Ибрагим и цветы Корана» - ислама, «Дети Ноя» - иудаизма и «Оскар и Розовая Дама» - христианства.
Первую пьесу Шмитт написал в 1991 году. «Ночь в Валони» была поставлена во Франции и за рубежом. Однако настоящую популярность принёс ему второй драматургический опыт, за который он был награждён премией Мольера в 1993 году: пьеса «Посетитель», основанная на диалоге Зигмунда Фрейда и Бога.
Пьеса «Малые супружеские злодеяния» (перевод Ирины Мягковой) - одна из самых свежих, но не самых известных из 17 написанных Шмиттом пьес.
Эрик-Эммануил ШМИТТ
МАЛЫЕ СУПРУЖЕСКИЕ ЗЛОДЕЯНИЯ
Действующие лица
ЛИЗА
ЖИЛЬ
Ночь. Квартира.
Слышен звук ключа в замке и отпирающихся задвижек.
Дверь открывается, пропуская две тени в ореоле желтоватого света из коридора.
Женщина входит в комнату, мужчина с чемоданом в руке остается позади нее, на пороге, как будто не решаясь войти.
Лиза быстро начинает зажигать один за другим все светильники, ей не терпится дать свет на место действия.
Как только квартира освещена, она распахивает руки, демонстрируя интерьер, как если бы это была декорация к спектаклю.
ЛИЗА . Ну, как?
Он отрицательно качает головой. Она обеспокоена и настаивает.
ЛИЗА . Не торопись! Сосредоточься.
Он внимательно и досконально оглядывает всю имеющуюся мебель, потом опускает голову. Вид у него несчастный и пришибленный.
ЛИЗА . Ничего?
ЖИЛЬ . Ничего.
Однако этот ответ ее не удовлетворяет. Она ставит на пол чемодан, закрывает дверь, берет его под руку и ведет до кресла.
ЖИЛЬ . Оно мне кажется несколько поизносившимся.
ЛИЗА . Я тысячу раз предлагала сменить обивку, но ты всегда отвечал: либо я, либо обойщик.
Жиль усаживается в кресло. На лице его появляется гримаса боли.
ЖИЛЬ . Тут не только обивку надо менять, пружины как будто тоже…
ЛИЗА . Пружина интеллекта.
ЖИЛЬ . Что, что?
ЛИЗА . Ты считаешь, что польза от кресла есть только тогда, когда оно неудобно. А пружину, которая в данный момент врезалась тебе в левую ягодицу, ты называешь пружиной интеллекта, уколом мысли, пиком неусыпной бдительности!
ЖИЛЬ . Кто же я: псевдоинтеллектуал или подлинный факир?
ЛИЗА . Пересядь-ка лучше к письменному столу.
Он послушно следует ее совету, но стул вызывает у него недоверие, и он предварительно кладет на него руку. Когда он садится, слышится металлический стон. Он вздыхает.
ЖИЛЬ . Имеется ли у меня теория и относительно скрипящих стульев?
ЛИЗА . Разумеется. Ты запрещаешь мне смазывать пружины маслом. Для тебя каждый скрип - сигнал тревоги. А ржавая табуретка - активный участник твоей битвы против всеобщей расслабленности.
ЖИЛЬ . Сдается мне, я оброс теориями на все случаи жизни?
ЛИЗА . Почти. Ты не выносишь, когда я навожу порядок на твоем письменном столе, и называешь первозданный хаос в своих бумагах «порядком исторического складирования». Полагаешь, что книги без пыли напоминают чтиво в зале ожидания. Считаешь, что хлебные крошки - не мусор, потому что хлеб мы употребляем в пищу. А совсем недавно уверял меня, будто крошки - это слезинки хлеба, который страдает, когда мы его режем. Отсюда вывод: диваны и кровати полны скорби. Ты никогда не заменяешь перегоревшие лампочки под тем предлогом, что в течение нескольких дней следует соблюдать траур по угасшему свету. Пятнадцать лет обучения в брачном союзе научили меня сведению всех твоих теорий к единственному, но основополагающему тезису: ничего не делай в доме!
Он улыбается мягкой, извиняющейся улыбкой.
ЖИЛЬ . Жизнь со мной - настоящий ад, верно?
Она с удивлением поворачивается к нему.
ЛИЗА . Ты меня растрогал своим вопросом.
ЖИЛЬ . И каков же будет ответ?
Она не отвечает. Поскольку он продолжает ждать, кончается тем, что она уступает с застенчивой кроткостью:
ЛИЗА . Конечно, это ад, но… определенным образом… этот ад меня устраивает.
ЖИЛЬ . Почему?
ЛИЗА . В нем тепло…
ЖИЛЬ . В аду всегда тепло.
ЛИЗА . И у меня там есть место…
ЖИЛЬ . О, мудрый Люцифер…
Умиротворенный ее признаниями, он направляет свое внимание на окружающие его предметы.
ЖИЛЬ . Странно… у меня такое чувство, словно я - новорожденный, но взрослый. Кстати, сколько дней?
ЛИЗА . Пятнадцать…
ЖИЛЬ . Уже?
ЛИЗА . А мне казалось, время течет так медленно.
ЖИЛЬ . По мне, так - стремительно. (Самому себе) Проснулся утром в больнице, рот мокрый, как будто я вышел от дантиста, по коже мурашки бегают, на голове - повязка, в черепе - тяжесть. «Что я здесь делаю? Со мной несчастный случай? Но я
Эрик-Эммануил ШМИТТ
МАЛЫЕ СУПРУЖЕСКИЕ ЗЛОДЕЯНИЯ
Действующие лица
ЛИЗА
ЖИЛЬ
Ночь. Квартира.
Слышен звук ключа в замке и отпирающихся задвижек.
Дверь открывается, пропуская две тени в ореоле желтоватого света из коридора.
Женщина входит в комнату, мужчина с чемоданом в руке остается позади нее, на пороге, как будто не решаясь войти.
Лиза быстро начинает зажигать один за другим все светильники, ей не терпится дать свет на место действия.
Как только квартира освещена, она распахивает руки, демонстрируя интерьер, как если бы это была декорация к спектаклю.
ЛИЗА . Ну, как?
Он отрицательно качает головой. Она обеспокоена и настаивает.
ЛИЗА . Не торопись! Сосредоточься.
Он внимательно и досконально оглядывает всю имеющуюся мебель, потом опускает голову. Вид у него несчастный и пришибленный.
ЛИЗА . Ничего?
ЖИЛЬ . Ничего.
Однако этот ответ ее не удовлетворяет. Она ставит на пол чемодан, закрывает дверь, берет его под руку и ведет до кресла.
ЖИЛЬ . Оно мне кажется несколько поизносившимся.
ЛИЗА . Я тысячу раз предлагала сменить обивку, но ты всегда отвечал: либо я, либо обойщик.
Жиль усаживается в кресло. На лице его появляется гримаса боли.
ЖИЛЬ . Тут не только обивку надо менять, пружины как будто тоже…
ЛИЗА . Пружина интеллекта.
ЖИЛЬ . Что, что?
ЛИЗА . Ты считаешь, что польза от кресла есть только тогда, когда оно неудобно. А пружину, которая в данный момент врезалась тебе в левую ягодицу, ты называешь пружиной интеллекта, уколом мысли, пиком неусыпной бдительности!
ЖИЛЬ . Кто же я: псевдоинтеллектуал или подлинный факир?
ЛИЗА . Пересядь-ка лучше к письменному столу.
Он послушно следует ее совету, но стул вызывает у него недоверие, и он предварительно кладет на него руку. Когда он садится, слышится металлический стон. Он вздыхает.
ЖИЛЬ . Имеется ли у меня теория и относительно скрипящих стульев?
ЛИЗА . Разумеется. Ты запрещаешь мне смазывать пружины маслом. Для тебя каждый скрип - сигнал тревоги. А ржавая табуретка - активный участник твоей битвы против всеобщей расслабленности.
ЖИЛЬ . Сдается мне, я оброс теориями на все случаи жизни?
ЛИЗА . Почти. Ты не выносишь, когда я навожу порядок на твоем письменном столе, и называешь первозданный хаос в своих бумагах «порядком исторического складирования». Полагаешь, что книги без пыли напоминают чтиво в зале ожидания. Считаешь, что хлебные крошки - не мусор, потому что хлеб мы употребляем в пищу. А совсем недавно уверял меня, будто крошки - это слезинки хлеба, который страдает, когда мы его режем. Отсюда вывод: диваны и кровати полны скорби. Ты никогда не заменяешь перегоревшие лампочки под тем предлогом, что в течение нескольких дней следует соблюдать траур по угасшему свету. Пятнадцать лет обучения в брачном союзе научили меня сведению всех твоих теорий к единственному, но основополагающему тезису: ничего не делай в доме!
Он улыбается мягкой, извиняющейся улыбкой.
ЖИЛЬ . Жизнь со мной - настоящий ад, верно?
Она с удивлением поворачивается к нему.
ЛИЗА . Ты меня растрогал своим вопросом.
ЖИЛЬ . И каков же будет ответ?
Она не отвечает. Поскольку он продолжает ждать, кончается тем, что она уступает с застенчивой кроткостью:
ЛИЗА . Конечно, это ад, но… определенным образом… этот ад меня устраивает.
ЖИЛЬ . Почему?
ЛИЗА . В нем тепло…
ЖИЛЬ . В аду всегда тепло.
ЛИЗА . И у меня там есть место…
ЖИЛЬ . О, мудрый Люцифер…
Умиротворенный ее признаниями, он направляет свое внимание на окружающие его предметы.
ЖИЛЬ . Странно… у меня такое чувство, словно я - новорожденный, но взрослый. Кстати, сколько дней?
ЛИЗА . Пятнадцать…
ЖИЛЬ . Уже?
ЛИЗА . А мне казалось, время течет так медленно.
ЖИЛЬ . По мне, так - стремительно. (Самому себе) Проснулся утром в больнице, рот мокрый, как будто я вышел от дантиста, по коже мурашки бегают, на голове - повязка, в черепе - тяжесть. «Что я здесь делаю? Со мной несчастный случай? Но я жив». Пробуждение, несущее облегчение. Коснулся своего тела, как если бы мне его только что вернули. Я вам рассказал…
ЛИЗА (поправляет его) . Тебе!
ЖИЛЬ (продолжает) . Я тебе рассказал про номер с сиделкой?
ЛИЗА . Номер с сиделкой?
ЖИЛЬ . Сиделка входит. «Рада видеть вас с открытыми глазами, господин Андари». Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, с кем она разговаривает, и вижу, что я совершенно один. Она опять: «Как вы себя чувствуете, господин Андари?» И вид у нее такой уверенный. Тогда я собираю все свои силы, чтобы преодолеть усталость и ответить ей хоть что-нибудь. Когда она уходит, я взбираюсь на кровать, дотягиваюсь до температурного листа - и там это имя: Жиль Андари. «Почему они меня так называют? Откуда это заблуждение?» На Андари ничто во мне не откликается. И в то же время я не могу себе дать и никакого другого имени, в памяти бродят лишь какие-то детские прозвища - Микки, Винни, Медвежонок, Фантазио, Белоснежка. Отдаю себе отчет, что я не знаю, кто я такой. Потерял память. Память о себе. Зато по-прежнему отлично помню латинские склонения, таблицу умножения, спряжение русских глаголов, греческий алфавит. Твержу их про себя. Это меня ободряет. Вернется и остальное. Не может же быть, чтобы, помня назубок умножение на восемь - самое трудное, все знают, - не вспомнить, кто ты есть? Пытаюсь пресечь панику. В какой-то момент мне удается даже себя убедить, что память мне сдавливает повязка, слишком туго охватывающая голову; стоит ее снять, и всё вернется на свои места. Один за другим приходят врачи и сестры. Я рассказываю им о потере памяти. Они серьезно выслушивают. Объясняю им мою теорию сдавливающей повязки. Они моего оптимизма не оспаривают. Несколькими днями позже в палату входит другая сиделка, красивая женщина, без униформы. «Клево, новая сиделка! - говорю я себе. - Но почему она в цивильном?» Она ничего не говорит, только смотрит на меня и улыбается, берет мою руку, гладит меня по щеке. Назревает вопрос: не послана ли мне эта няня для выполнения специальных, специфических функций, «обслуживание страдающих самцов», няня - член бригады путан. Но тут сиделка в цивильном объявляет, что она - моя жена. (Поворачивается к Лизе) Вы действительно в этом убеждены?
ЛИЗА . Убеждена.
ЖИЛЬ . И вы не состоите в бригаде по спецобслуживанию?
ЛИЗА . Ты должен говорить мне «ты».
ЖИЛЬ . Вы не… ты не…
ЛИЗА (перебивает его) . Я твоя жена.
ЖИЛЬ . Тем лучше. (Пауза) И вы… ты уверена, что мы находимся у себя дома?
ЛИЗА . Уверена.
Он снова оглядывает комнату, в которой находится.
ЖИЛЬ . Остерегаясь поспешных выводов, скажу, тем не менее, что моя жена нравится мне больше, чем моя квартира.
Оба смеются. В юморе Жиля должно сквозить смятение. Он мучается.
ЖИЛЬ . И что мы будем делать?
ЛИЗА . Сегодня вечером? Располагайся, и заживем, как прежде.
ЖИЛЬ . А что мы будем делать, если память ко мне не вернется?
ЛИЗА (встревожена). Непременно вернется.
ЖИЛЬ . Мой оптимизм на пределе, и таблетки кончились.
ЛИЗА . Она непременно вернется.
ЖИЛЬ . Вот уже две недели мне твердят, что достаточно испытать шок… Вот увидел вас - и не узнал. Вы принесли мне альбом с фотографиями, а я как будто календарь листал. Приехали сюда - всё равно что в гостиницу. (Горестно) Всё для меня чужое. Существуют шумы, краски, формы, запахи, но всё лишено смысла, не слагается в единое целое. Есть мир, огромный, полный жизни и внутренних переплетений, но я скитаюсь в нем, не находя себе роли. Всё имеет плотность, только не я. Моего Я не существует.
Она садится рядом с ним и берет его руки в свои, пытаясь успокоить.
ЛИЗА . Шок не заставит себя ждать. Случаи бесповоротной амнезии крайне редки.
ЖИЛЬ . Насколько я в состоянии о себе судить, я как раз принадлежу к разряду парней с «редкими» реакциями. Не так ли? (Умоляюще) Что вы собираетесь делать…
